Изложено по поэме Овидия "Метаморфозы"
Когда унёс великий Зевс прекрасную Европу,
Был очень опечален царь Сидона Агенор –
Отец её. Был безутешен он. Отчаянье и злоба
В душе его царили непрестанно с этих пор.
Призвав сынов своих Фойникса, Киликса и Кадма,
Он всех троих отправил в путь на поиски сестры.
Сказал, что каждый будет им наказан беспощадно,
Кто без Европы возвратится в царство до поры.
Отправились втроём, как самые родные,
Но Киликс и Фойникс от Кадма вскоре отошли
И царства основали от родных краёв вдали.
Фойникс на берегу морском воздвигнул Финикию,
А Киликс Киликию основал в стране цветов.
И каждый жизнь прожить в своих владениях готов.
И Кадм, теперь совсем один, сестру искал по свету.
В каких краях не побывал?! Расспрашивал людей.
Но смертному не разгадать глухую тайну эту,
Раз Зевс укрыл её от всех в обители своей.
И Кадм надежду потерял найти сестру родную,
Домой же возвращаться без Европы не посмел.
И в Дельфы он к оракулу отправился, тоскуя
О том, что на чужбине жить теперь его удел.
И Кадму в храме отвечал оракул Апполона
«С утра иди из города. В пути увидишь луг.
На нём корова вольная, и нет других вокруг.
Иди за ней, куда б ни шла, лесами и по склонам.
И там, где ляжет на траву, свой город заложи.
Страну назвать Беотией всем слугам прикажи».
И вышел Кадм из Дельф священных. Видит луг зелёный.
Пасётся белоснежная корова на лугу.
Она увидела его и прочь пошла вдоль склона,
А Кадм со слугами за ней по травам да по мху.
И, славя Аполлона, миновали дол Кефиса ,
Но вдруг корова стала, резко голову подняв,
И громко замычала, и под сенью кипариса
Вполне спокойно улеглась на ложе зрелых трав.
И, благодарный Аполлону, преклонив колени,
Кадм землю целовал грядущей родины своей
И жертвенник сложил он тут же из больших камней,
Чтоб жертву Зевсу принести – владыке поколений.
Однако не было воды очистить ритуал
И Кадм сидонцев – верных слуг, найти её послал.
А за поляной, под горою роща вековая.
Средь рощи той глубокий грот затерян среди скал.
Из грота мрачного на свет источник вытекает.
Хрустально-чистая вода, как тысячи зеркал.
Но в гроте том жил страшный змей, Аресу посвящённый.
Из темноты огнём сверкали жуткие глаза.
И гребень золотой во тьме светился, как корона.
Шипение дракона прокатилось, как гроза.
И вот разверзлась пасть его с блестящими зубами,
Наполненными ядом, что сидели в три ряда.
Меж них тройное жало, ядовитое всегда,
Он в гроте, как кошмарный сон в природной, дикой раме.
И вот из грота своего потёк ужасный змей
И тело мощное его струилось меж камней.
А слуги Кадма в этот час с сосудами стояли,
И кто-то в воду свой сосуд привычно погрузил
Но только лишь, в недобрый час, дракона увидали,
Как ужас леденящий их сознанье охватил.
Поднялся на хвосте своём огромный змей ужасный.
И выше леса пасть его зияет над землёй.
Теперь грозила юношам смертельная опасность.
Не скрыться им в глуши лесной, не биться со змеёй.
Змей бросился на них и растерзал сидонцев юных.
Погибли слуги Кадма. Все убиты в этот день.
Кадм очень долго ждал их. И сошла ночная тень
На горы и леса. И так покоен мир подлунный.
Но сердце Кадма чувствует: пришла в их стан беда,
И тех, кого послал вчера, не встретит никогда.
И он пошёл по их следам в ту рощу вековую.
Как панцирем прикрылся львиной шкурой, взял копьё,
С мечом на крепком поясе, завал камней минуя,
К источнику прошёл. Собрал всё мужество своё.
Когда увидел у ручья сидонцев распростёртых.
Среди камней на их телах лежал громадный змей.
И сердце Кадма боль прожгла мучительно и горько.
И он воскликнул; «Отомщу за всех рукой своей!
А, если нет, под свод теней сойду я вместе с вами.
Вы, верно здесь служили мне, мы будем вместе там.
Ведь горе мы делили тут и радость пополам»!
И он поднял над головой валун замшелый старый.
С размаха в змея запустил. Удар был так силён,
что башню крепости любой мог опрокинуть он.
Но змей остался невредим от этого удара.
Как сталь твердыня чешуи на теле у него.
Валун скатился по спине, не сделав ничего.
Потряс тогда своим копьём сын Агенора смелый.
Собрав всю силу, он копьё в чудовище вонзил.
Удар, был нанесён рукой могучей и умелой,
Стальную чешую у горла хищника пробил.
По самое древко копьё вонзилось в тело змея.
Зубами тот схватил его, и вытащить хотел.
Напрасно, острие копья осталось у злодея
В кровавой ране, лишь одно древко сломить сумел.
От яда чёрного и злости вздулась шея змея.
Из пасти пена хлынула, он страшно зашипел,
Стал извиваться кольцами в камнях, меж мёртвых тел.
Он поднимался на хвосте, над тёмным лесом рея,
И вновь на валуны валился с высоты назад.
С дыханием его наполнил воздух жуткий смрад.
Он бил хвостом, валил деревья, с корнем вырывая,
Разбрасывал, как гальку вековые валуны.
Разинув пасть, кидался он на воина, пытаясь
Схватить его, порвать. И дикой ярости полны
Его налёты, все его атаки и наскоки ,
Но Кадм, закрывшись львиной шкурой, как большим щитом,
Своим мечом их отражал, с врагом сражаясь стойко.
Тот меч пытался грызть и к Кадму рвался напролом,
Но только зубы затупил, усилия напрасны.
И Кадм ударом страшной силы чудище пронзил.
Мечом своим за шею змея к дубу пригвоздил.
Согнулся тут столетний дуб под тяжестью ужасной.
И смотрит с изумленьем Кадм на дело рук своих,
Дивясь огромности врага, погибшего от них.
И вдруг раздался голос неизвестный, очень строгий:
«Что, Агеноров сын, стоишь, дивишься на врага?
Ареса змей убит тобой. Что ждёт тебя в итоге?
Сам будешь в змея обращён. Живи себе пока»!
От ужаса едва живой, услышав предсказанье,
Стремится Кадм понять, узнать откуда этот глас.
Он побледнел, лишился сил, лишается сознанья,
И дыбом встали волосы на голове тотчас.
И тут явилась с высоты любимая дочь Зевса.
Сама Афина подошла и стала перед ним.
Очнулся Кадм, в себя пришёл, но стал совсем седым.
Хоть словно ветром разметало ужасов завесу.
Богиня повелела Кадму время не терять,
А зубы все из пасти змея выдрать и собрать.
Затем посеять их, вспахав под сев большое поле.
Кадм в ужасе от этого ужасного труда,
Но должен выполнить герой воительницы волю.
Он сделал всё, как велено, покорен ей всегда.
Лишь только Кадм посеял зубы змея, как – о, чудо!
Из-под сырой земли явились копий острия,
Затем и гребни шлемов ближе к ночи. Ранним утром
И головы бойцов и плечи родила земля.
Прекрасный Гелиос ещё на западе не скрылся,
Как из зубов дракона вырос воинов отряд.
За меч схватился Кадм. Готов крушить он всех подряд!
Но воин из земли сказал, чтоб он не торопился:
«О. нет! Не вмешивайся, Кадм, в междоусобный бой,
Который много лет ведём мы только меж собой»!
И битва на земле, их породившей, закипела!
Ручьями льётся кровь, звучит над полем дикий крик.
Настал вечерний час, когда заря уж догорела,
На поле только пятеро, оставшихся в живых.
Но вот один из пятерых оружие отбросил.
Сама Афина повелела битву прекратить.
И остальных закончить бой он добрым словом просит,
И братской дружбой навсегда сраженье завершить.
И эти пятеро мужей, что из зубов дракона
Землёю рождены, для Кадма верные друзья,
Без них ни город строить, ни врагов крушить нельзя.
Помощники они, военачальники законно.
Кадмею – крепость семивратных Фив построил он,
Кадм Фивы основал, ввёл государство и закон.
И дали олимпийцы Кадму в жёны дочь Ареса,
А Афродита матерью красавицы была.
Подарки поднесли ей – украшенья от Гермеса.
Ей всё к лицу. Прекрасная Гармонией звалась
Чудесный пир свадебный олимпийцы учинили.
Все собрались, богато новобрачных одарив.
С тех пор в большом богатстве и любви супруги жили.
Средь греческих царей в ту пору Кадм из первых был.
Растёт и процветает город Фивы семивратный,
И в Греции большому войску Кадма равных нет.
А во главе его стоит из воинов квинтет,
Тех пятерых, что лучше всех владеют делом ратным.
Тогда земля их из зубов дракона родила,
И ныне войску их при царстве Кадма нет числа.
Казалось бы, что счастье в доме Кадма воцарилось
И нет ему конца, но в жизни всё совсем не так.
С Гармонией детей у них немало народилось,
Но дочери его Семела и Ино во мрак
Сошли Аида. На глазах родителей погибли,
А после смерти в Олимпийский сонм богов взяты.
Но Кадм любимых дочерей оплакивает гибель.
Кадм безутешен был, и новой он не ждал беды.
Но Актеон, сын дочки Автонои –Кадма внучек,
Пал жертвой Артемиды. На охоте он погиб.
И если есть предел страданий, Кадм его достиг.
Он верит – это карма, это не несчастный случай.
И удручённый тяжким горем, Кадм на склоне лет
С женой своей Гармонией решил искать ответ
Они покинули свой город Фивы семивратный.
Скитались долго на чужбине, наконец, пришли
В далёкую Иллирию . И нет пути обратно.
Последний свой приют они в Иллирии нашли.
И с болью в сердце вспоминал печальный Кадм несчастья,
Постигшие семью его, убившие детей.
Борьбу со змеем вспоминал и те слова – проклятья,
Что строгий голос произнёс в лесу, где тёк ручей.
«А не был ли тот змей, тогда моим мечом сражённый,–
Подумал в страхе Кадм,– богам Олимпа посвящён?
Ах, лучше б на моём пути не появлялся он!
За смерть его, меня карают боги неуклонно
За то, что я убил его, приходится страдать.
Уж лучше было б самому таким же змеем стать»!
И только лишь подумал Кадм желание такое,
Как тело удлинилось и покрылось чешуёй.
А две ноги его слились, и длинный хвост змеёю
Струится по густой траве сверкающей петлёй.
И со слезами на глазах, он простирает руки –
Они ещё остались, и Гармонию зовёт:
«Приди ко мне, Гармония, взгляни на эту муку,
Коснись моей руки, пока она ещё живёт»!
Он хочет многое сказать, но лишь одно шипенье
Из уст его идёт. Во рту раздвоился язык.
Гармония бежит к нему, последний слыша крик.
Но вот и всё. Кадм змеем стал. Последнее мгновенье.
«О, Кадм!– обняв его, рыдает верная жена.
Быть рядом с ним, пусть и змеёй, желает и она.
Вокруг жены обвился Кадм – огромный змей могучий.
Лицо её он нежно лижет жалом – языком.
И гладит чешую она: «Ты всех на свете лучше!
Ну почему нам не дано навеки быть вдвоём»?
Но на Олимпе и богам не чуждо сожаленье.
И верная Гармония не брошена вдовой.
Вся жизнь пред ними пронеслась в последнее мгновенье,
И нежная Гармония ползёт большой змеёй.
Земную жизнь закончили Кадм и жена его
Под видом змей, не делая плохого ничего.
Вверх